В.М.Элькин. "12 роялей Питера"

   У меня есть друг, его позабавила моя идея и он иногда приходит ко мне с кинокамерой и снимает эти сюжеты.
   Один мудрый сказал мне – если событие не снято на видео – его не было.
   Можно сказать и так - если событие отражено в записи, оно остается живым.
   Три роли
   В моей жизни есть Три роли.
   Первая роль - главная - музыкант
   Я играю на рояле уже 66 лет.
   В 6 лет я приехал в Ленинград. Меня водили к Павлу Серебрякову и он хотел меня взять на обучение. Он даже прислал домой свою помощницу, чтобы убедить родителей отдать меня учиться в консерватории. Это была бы какая-то другая жизнь и другая биография – но она меня миновала.
   Учиться меня не отдали – был 46-й год, пришлось бы жить в общежитии. Так и поломалась моя жизнь.
   Вторая роль. Я стал врачом. Работал на участке, на неотложной, писал диссертацию, потом превратил себя в музыкотерапевта – играл больным, проведя 25 лет в работе Музыкотерапевта, я многому научился, но наступило иное время.
   Зал у меня отняли, как и пианино, на котором я все эти годы проводил сеансы музыкотерапии. Нет и комнаты для занятий, но зато у меня есть магнитофон с диском, где записаны лучшие мелодии, спасающие людей, они помогут любому человеку. 17 мелодий спасут кого угодно от чего угодно. Среди них две в моем исполнении.
   Меня сократили, теперь я прихожу 2-3 раза в неделю. Смотрю пациентов и помогаю им.
   Мне не очень повезло - мой шеф по работе не любит музыку.
   Зато я слышу по утрам, как мой шеф радостно хохочет, тем , кто его одобряет, положено тоже радостно гоготать.
   Эти леденящие душу звуки – что-то вроде утренней ритуальной серенады аборигенов.
   Так что теперь роль врача - не главное в моей жизни.
   Третья роль - я преподаватель. Меня вызывают обучать приезжих специалистов на 4-х дневный семинар.
   После операции на сердце я теперь не так бодр, как раньше. 10 дней в месяц я работаю как врач.
   Преподаю 2-3 дня в месяц. Остальные дни я свободен - теперь я стал тем, кем на самом деле и был всегда, теперь я прежде всего играющий музыкант, исполнитель, бард менестрель, фортепьянист и роялист.
   Чтобы обозначить эту перемену, я отпустил длинные волосы – так обычно выглядят артисты и музыканты. Раньше так ходили разночинцы, их облик говорил:
   - Мы не такие как вы – правильные, добропорядочные ,четко постриженные.
   - Наша грива говорит - мы  интуиты и фантазеры.
   Теперь я чувствую себя чудаком, потому что я очень хочу играть. При этом мне нужно присутствие людей, чтобы опробовать звучание разных мелодий. Но это чудачество безопасное.
   Раньше мне было важно, как люди реагируют на мое исполнение. Теперь мне все равно – я сужу себя более жестоко, чем кто бы то ни был. Слушатели - это живые резонаторы, без которых не понять, как звучат мелодии.
   Рояль моего детства – Аничков дворец.
   А вот и Аничков дворец. В кабинете-пристройке, что выходит на Невский, есть окно, второе от угла. Это комната, где я учился музыке.
   Я был маленький, а рояль был черный, как черное стекло, и он терпел мои прикосновения. Он был живой и походил на доброжелательное чудище вроде небольшого слона. Я всегда хотел узнать как он звучит и что в нем спрятано.
   Мне казалось раньше и кажется теперь, что у каждого рояля своя душа  и своя память. Он покачивает невидимым хвостом - это доброе существо. Хорошо поиграть, когда никого нету.
   В моем воспоминании я всегда около черного рояля и строгой учительницы.
   Рояль сегодняшнего дня.
   Идем на Фонтанку, 17.
   Недавно я нашел утешительное место против Аничкова дворца. Я иду по Фонтанке, взглянув на «Всадника» Клодта – этот, слава Богу, стоит, и конь не пытается его растоптать. Бедный конь даже терпит львиную шкуру, которую всадник, укротивший его норов, накинул на него. Они теперь не враги, а братья – это человек и конь. А в общем это кентавр или Пегас, который реализовался на Земле.
   Я узнал, что замечательных коней, которых Клодт сделал вечными – бронзовыми, звали Серко и Амалтбек. Смотреть композицию Клодта, оказывается, надо против часовой стрелки, начиная с коня около Аничкова. Это буйный конь, такой же, как и с другой стороны, у дворца Белосельских-Белозерских.
   Два остальных коня на Фонтанке с четной и нечетной стороны смирились и уступили человеку.
   Прохожу дом, где жила моя учительница теории музыки, она была родная сестра Лотмана.
   В том же дворе жил когда-то мой приятель – у него была мантоварка, и он готовил нам манты (это родственники пельменей, но другие). И мы выходили после встречи с ним в виде треугольников – так это было сытно.
   Призраки Питера
   Город полон ярких призрачных образов. Сначала они появились на страницах книг по истории Петербурга, но когда я узнал про них, они стали меня сопровождать и стали казаться иногда более реальными, чем пестрая толпа на Невском.
   Вот офицеры идут на парад при Павле и берут с собой деньги, так как Царь-упрямец после парада может отправить прямо в Сибирь, а как тогда без денег.
   А вот Николай Первый дарит брату Михаилу на память три пушечки в новый Михайловский дворец - это те самые пушки, которыми артиллерист Михаил расстрелял декабристов. Одна из них била картечью по Галерной улице, то то весело было на ней находиться.
   А теперь я иду в театр-оперу в доме 33 по Галерной, но мираж от пушек Михаила Павловича, которыми он картечью просвещал сознание вольнодумцев, не исчезает.
   По улице слона водили
   А вот около Аничкова когда-то пришлось сделать деревянный мост для слона. Это подарок Петру из Персии.
   Слона потом споили - и в тюрьме человек при слоне, получив серию ударов, признался:
    - Проедал то, что положено слону, споил его, приучил к  водке и сделал алкоголиком, водил его показывать за деньги богатым персонам.
   Потом слон перешел в басню Крылова и поселился в слове «слоняться».
   Вот Итальянская улица. На ее углу по Фонтанке стоит дом 19 – в нем жил брат Чайковского, Модест Петрович. Сам Петр Ильич тоже проживал здесь. Однажды утром здесь произошла занимательная встреча – к Чайковскому приходил Чехов. Антон Павлович должен был создавать либретто к новой опере Чайковского «Бэлла» по Лермонтову. Эта опера не написана, но где-то в виртуальном пространстве города живет ее замысел. Если бы эта опера была создана, мы бы ворчали: «Опять эта Бэлла».
   Дальше дом 15. Тут я преподавал студентам. Мой зал находился на третьем этаже. Выйдя на балкон, я видел дворец, где когда то жила Ахматова. Потом рояль в гуманитарном институте куда-то подевали и играть студентам мне было не на чем. Приходилось притаскивать свой синтезатор.
   Я тогда очень тревожился тем, что не было пианино, и мой посыл реализовался .
   Фонтанка, 17
   Рядом с институтом в доме 17 появилось кафе «Кофе на кухне». Заглянув в него, я обнаружил, что там стоит прекрасное итальянское пианино, а над ним надпись – «Играйте, пожалуйста». Сюда теперь я и заглядываю периодически.
   Часто сидящие в кафе меня не слушают. Может, привыкли к разному шуму, или считают меня нанятым тапером, а, может, компьютеры сгрызли их музыкальность и они стали биороботами. Был случай, что мои соседи, милый парень и девушка, завернулись в общее покрывало и занялись свой тайной исследовательской деятельностью. Конечно, это важнее, чем любая музыка.
   Иной раз соседи по кафе вопили, как на птичьем базваре. Но иногда соседи трогательно принимали звуки Музыки и были благодарны.
   Один раз ко мне подошла дева и сказал:
   - Сыграйте романс Чайковского.
   - А зачем? - спросил я
   - Я буду петь.
   - Этого не будет, - твердо и печально сказал я.
   Я подумал - надо репетировать, а у меня нет времени и сил.
   У меня уже был похожий опыт, однажды в кафе «На Нарвской еде» было пианино, ко мне подошла дама и сказала:
   - Я как-бы певица.
   Я почуял опасность - попросит аккомпанировать. Сил и времени уходит много, а на результат ты не влияешь. Если она скверно споет - конфуз мы разделяем поровну.
   Я знакомлюсь с новым пианино, пробую тональности, тембры, разные музыкальные образы, и слушаю как они взаимодействуют .
   Я использую все мелодии, которые пришли ко мне в голову, используя определенную программу:
   - Сначала звучит жесткая трагическая прелюдия.
   - Потом светлые мелодии-птицы.
   - Потом взрывы энергии.
   - Обязателен солнечный светлый финал.
   Все это напоминает музыкальное сопровождение какого-то фильма.
   Вспомним слова «Жизнь моя – кинематограф, черно белое кино». Такое кино крутится в моей голове, а музыка это озвучивает. Я тапер виртуального фильма.
   Иногда я играю все известные мелодии всех композиторов в одной тональности. При этом Битлы и Армстронг смогут пообщаться со Скрябиным, Шуманом и Чайковским. Последняя такая спонтанная композиция включала малоизвестную мелодию Форе, композиции группы Кинкс и огненные мелодии Паганини, цыган и испанской гитары.
   В этих экспериментах я понял, что ре-минор грозный и сумрачный, в нем живут токатта ре-минор Баха, 9-я симфония Бетховена с ее грандиозной, жутковатой первой частью и «Реквием» Моцарта
   Если слушали сочувственно, это означало, что я нашел ключ, что и как надо играть, чтобы превратить городских обывателей в петербуржцев,слушающих живую прекрасную музыку.
   А вот и поворот сюжета. Оказалось, что официантки в кафе учатся в консерватории. Одна из них выполнила заказ, подошла к пианино, где лежали ноты Сати, села и сыграла «Гипнопедию» Сати.
   Вы слышали «Гипнопедию» Сати, дорогой читатель, я – нет.
   А она, официантка, их сыграла.
   К ней зашел приятель-органист и сыграл свои вариации в стиле Баха, очень четко и ровно. Бах, конечно, лучше звучит, но это было четко и гармонично. Вот такие сюрпризы в сюжете.
   Придется мне этот рассказ писать годами, так как все время разворачиваются новые грани сюжета
   Я играю прекрасные мелодии, смотрю в окно, и вижу дворец, где жили многие, и в том числе Ахматова .
   Не забалтывайте Моцарта
   Я играю Моцарта, «Эльвиру Мадиган, фразу из 11-го концерта, где Моцарт играл вместе с отцом и сестрой. Особенно хороша мелодия из «Волшебной флейты», где комически верещит женский голос. Это Моцарт-насмешник изобразил рулады своей тещи. Претензий к нему наверно было много - большие траты и веселые компании.
   Так делал и Пушкин, события своей жизни превращал в  сюжеты своих рассказов и повестей.
   Гневные рулады тещи Моцарта навсегда застыли в звуках, как мошки в янтаре.
   - Не забалтывайте Моцарта, - как сказала мне моя коллега, которая тоже играла на рояле и не любила, когда кто-то другой что-то играл.
   Пианино в «Буквоеде» около пассажа
   Здесь стоит пианино с занимательной историей. Хозяин не смог дома играть и подарил его в «Буквоед». Приходил и сам играть. Однажды люди из кафе пожаловались, что он мешает им есть.
   - Прекратите жевать и слушайте музыку, - ответил фанатик.
   Его удалили из «Буквоеда» и играть теперь никому не разрешают. Снимая видео сюжет, мы выпросили 15 минут. Охранник этажа играть на рояле не разрешал, но сам оказался человеком играющим. Он подыграл мне Шопена. Подошли две девы, покупающие книги и тоже поиграли, так что сюжет на видео получился веселый и бессмысленный.
   Пианино в Елисеевском – механическая музыка
   Я увидел в Елисеевском пианино. Оно оказалось механическим. Я стал подыгравать исполняемой мелодии и меня изгнали - стоит оно полмиллиона, а вдруг испортится.
   Пианино в  галерее стекла - Тапер взбунтовался
    В галерее «Стеклана» ломоносовской линии около «Гостинного двора» везде картины и фигуры из стекла и керамики. Мне разрешили играть – электрическое пианино находилось на 4-м этаже. Музыка красиво струилась и оплетала картины, фигуры и пришедших интересантов. Пианино умело записывать 5 минут игры. Я научился записывать себя, потом можно было импровизировать уже на фоне своей записи.
   Меня пригласили работать в галерее.
   Быть тапером – интересно, надо это попробовать. Я честно играл около месяца. Потом меня стали напрягать срочными вызовами и капризами. Начальница была громогласная, но играть просила очень тихо.
   Однажды меня пригласили поиграть съезду урологов. Сидели люди с холодными лицами николаевских чиновников.
    Я объявил ,что я врач, их коллега, на лицах появилось недоумение, как будто кресло заговорило.
   Я предложил им сыграть «Гаудеамус игитур» - гимн студентов. Недоумение усилилось.
   Со мной пришла знакомая, которая хотела послушать музыку. Распорядитель попросил ее уйти – я попросил за нее, кому она мешает, она сидит около меня.
   Распорядитель был категоричен.
   - Тогда я уйду, - сообщил я.
   - Тогда Вы уволены и больше сюда никогда не приходите, - сообщил организатор. На том и порешили.
   Пианино в магазине «Ноты» - приношение Петру Ильичу
   В магазине «Ноты» стояло итальянское пианино. Над ним фото - печальный Петр Ильич, вызывающий сердечное сочувствие.
   Я вспомнил горькое замечание Петра Ильича:
   - Органы печати неблагосклонны ко мне.
   А вот ядовитые стрелы главного обидчика - композитора генерала Кюи:
   - Композитор Чайковский совсем слаб.
   Это отзыв на первую оперу Чайковского.
   А вот он лягнул последующие оперы:
   - Либретто удалось испортить музыкой.
   - Тесный круг жиденьких мелодий.
   - Опера бедна идеями.
   А вот и главный шедевр критики Кюи–генерала и автора никому неизвестных опер и романсов:
   - «Евгений Онегин» Чайковского произведение несостоятельное, мертворожденное и слабое.
   Круче этого я читал только отзыв композитора Серова, страстного полемиста и конкурента Стасова .
   - Мелодия господина Гуно суха, тоща и отратитительно обнажена от гармонических покров.
   То ли дело оперы самого критика – «Вражья сила», «Юдифь и Рогнеда». Там, однако, есть прекрасные мелодии, но мир больше вспоминает Гуно.
   Его сын Валентин Серов воплотил отцовскую претензию на гениальность в своем искреннем творчестве.
   Валентин Серов отличался крайней скромностью в самооценке и сказал:
   - Всю жизнь тужился, а лучше девочки с персиками ничего не создал…
   Я приходил и играл тихонько мелодии Чайковского - это было подношение великому печальнику. Так было лет пять.
   Недавно я обнаружил, что рояль не играет. Пианино оскалилось и замерло в улыбающемся и мучительном оскале. Они его превратили в робота-инвалида – никто не будет на нем играть.
   Я вопросил хозяев:
   - Что ж вы с ним сделали? Вы его изувечили.
   - Теперь это макет, - бездумно ответили хозяева.
   Бедного зверя-рояля - продающие музыку около портрета Чайковского.
   Пианино в гостинице
   Мои ученики сказали мне:
   - Идите в гостиницу на Невском. Там Вы поиграете дипломатам и Вам дадут много денег.
   Я пришел в гостиницу и попросил разрешения поиграть. За столиком послышалась немецкая речь. Пианино было прекрасное, со знаменитой надписью. Я поиграл прекрасного Бетховена и Брамса. Сам-то я был доволен, а послы и миллионеры реагировали вяло. Они говорил между собой и не внимали музыке. Кругом были картины, как в Эрмитаже. Бармены поигрывали золотистыми бокалами. Напротив висел портрет Клинтона. Когда-то здесь он сидел, этот блин-клинтон.
   Я вышел  в зал, там сидели бюргеры. А на возвышении около арфы находилась арфистка с позолоченными  пальчиками  ног.
   - Вы просили только поиграть, а сами ходите в зал. Идите на улицу.
   Так закончилась встреча с этим пианино.
   Белое пианино, которого уже нет
   Мой друг сказал, что в зале, где продают билеты в филармонию, стоит белое пианино и на нем можно играть.
   Я стал приходить и играть, рядом сидели люди, продающие книги про музыку.
   Они ждали меня и были очень довольны, так же как и продавщицы дорогих пирожных.
   Однажды ко мне подбежали два канадца,которые бурно обрадовались мелодии Синдинга «Дыхание весны».
   - Молодцы, знают Синдинга, - уважительно подумал я.
   Услышав мои импровизации, ко мне обратилась женщина, которая в протестантской церкви готовилась показать свои фотографии из Германии. Вскоре белый рояль убрали, но я его буду вспоминать.
   Однажды в метро я встретил продавцов книг и они мне обрадовались, как другу белого рояля.
   Пианино в церкви - диалог с органом
   Дама пригласила меня озвучить фотографии видов Германии.
   Мы связали каждую из них с определенной мелодией, их было 22 и на концерте я озвучил мелодиями образы. Она сняла видео – значит, это было на самом деле.
   Потом я приходил в этот зал и играл то, что хотелось послушать. Один раз в диалог со мной вступил органист – за стенкой был церковный орган. Мастер услышал меня и послал мне мелодии с доброжелательным рычаньем органа. А я отвечал ему.
   Когда мы с другом снимали наши  сюжеты, мы пришли снова в этот зал в протестантской церкви  на 3-м этаже.
   Там проходило занятие по немецкому языку. Я попросил разрешение поиграть для записи на видео. При этом я пообещал сыграть для учительницы, она оказалась скорпионом. Значит, надо ей сыграть мелодию Паганини. Так мы получили разрешение и записали мелодию для скорпиона, завершив этот сюжет.
   Пианино на гостином дворе - театр
   На Гостинном дворе по Садовой линии был театр - выступала моя знакомая с короткими пьесами из жизни одаренных людей. Были сюжеты Лев Толстой и Софья Берс. Жизнь Шумана. Я это озвучивал музыкой.
   Нам обещали заплатить за выступление, но почему-то этого не сделали. Организатор забрала все деньги себе. А на вопрос, почему она так негодно поступила, был четкий ответ:
   - Он просто рад, что играет, и денег ему и не надо.
   Мы обиделись и закончили наши выступления.   
   На Гостинном дворе по Невскому  было еще одно пианино.
   У него был хозяин. Мастер играл вечерами и показал мне свое мастерство, но мне играть не позволил. Пианино принадлежпло певице.
   Я пришел пообщаться с этим пианино днем, но меня остановил печальный милиционер. Он попросил прекрать игру.
   - Но вечером-то играет пианист, - вопросил я.
   - Вот от него-то у меня и болит голова и я больше не могу слышать какую-то музыку.
   Я  не смог огорчить печального милиционера.
   Пианино на «Горьковской»
   Это прекрасное пианино. На нем стоят фото.
   На одном фото Лев Толстой, и смотрит он пытливо и сурово. На другой фотографии - Даниил Гранин, и он  очень доброжелателен. Говорят, что он живет рядом и иногда заходит в это кафе. Но я пока его не встретил.
   Когда я играю, я фото Гранина выставляю вперед, он очень приветливо воспринимает мое исполнение. Лев Николаевич слишком суров, потому и оказывается его фотография отодвинутой назад.
   Я помню, как доставалось от него Бетховену, Шаляпину и Рахманинову.
   Однажды я делал концерт в этом кафе и сыграл «Дьявольские трели» Тартини.
   Это было опрометчиво. Заболела лектор, которая должна была выступать со мной. Кроме того, лопнула струна. Я учел это и больше эту мелодию не играю.
   Пианино в Публичной библиотеке
   Тут я давно выступаю, в зале дирекции публичной библиотеки. На стене висят портреты директоров Публичной библиотеки.
   Один из них портрет барона Корфа. Я вспомнил, что Корф был главным поэтом в лицее сначала. Потом, конечно, победил Пушкин.
   Он называл Корфа «лисичкой». На портрете видно, что это верное определение. К Пушкину Корф относился обидчиво, писал, что поэт только шутит, подсмеивается, иронизирует. Возможно, все дело было в личном отношении. Наверно, Пущину так не доставалось от друга.
   Я много раз играл в этом зале, записал много сюжетов.
   Однажды меня напугали слушатели. Я экспериментировал с цветом и хотел узнать, как люди воспринимают энергичный аккорд ми-бемоль-мажор и нежный аккорд си-мажор.
   Один я связывал с красным цветовыбором, второй - с синим.
   Я обратился в битком набитый зал. В нём было около 20 рядов. В середине зала был проход от сцены до противоположной стены. Дверь была слева. Окна – справа.
   Я спросил аудиторию:
   - Какой цвет лучше для вас - красный или синий?
   Оказалось, что все возлюбившие красный цвет сидели слева около входной двери, и только там. Все любители синего сидели справа, около окна. Проход в середине зала четко разделил людей на «красных» и «синих».
   Конечно, «красные» захотели свой терпкий аккорд, а «синие» - свое нежное трезвучие.
   Интересно узнать, как люди почувствовали, где расположатся похожие на них. Птицы с одинаковым опереньем собираются вместе, это происходит интуитивно.
   …Рассказ заканчивается. Прозвучали все 12роялей. Я хочу закончить на нем свою книгу и желаю читателю преодолеть свои проблемы и превратить их в нечто полезное и творческое.
   Да благословит Вас Музыка.
   В.М.Элькин.
   Санкт-Петербург, 2013.